— Ведь ты не думаешь, что это был Рой, правда? Грофилд посмотрел на нее.

— Я не думаю, что это был Рой?

— Ну, что он убийца.

Грофилд брезгливо поморщился и спросил:

— Может, отстанешь от меня, в конце концов?

— Если ты хотел избежать моих расспросов, не надо было вообще заговаривать об этом, — сказала Пэт. — Как я, по-твоему, должна себя вести?

— Ладно, ладно, — ответил Грофилд. — Скажу тебе. Но не стану ничего доказывать, обосновывать, я больше об этом вообще словом не обмолвлюсь. Так будет справедливо.

— Вполне справедливо, — согласилась она. — Просто скажи мне, кто.

И Грофилд сказал. Пэт была поражена.

— Что? Ты шутишь?

Они выехали на “мерседесе” обратно на равнину, преодолели пять миль до шоссе N 3, свернули налево и проехали еще с полмили, потом Грофилд отыскал широкую грунтовую обочину и удобный съезд с дороги. Дождя тут, разумеется, не было, и температура доходила до восьмидесяти пяти, солнце подбиралось к зениту, в воздухе висело тяжелое марево. Пэт и Грофилд вылезли из машины, чтобы немного побродить по солнцепеку и высушить одежду. Гуляя, они видели, как от нее валит пар. Наконец Пэт спросила:

— Ты ведь дурачишь меня, правда?

— Так я и знал! — ответил Грофилд, отвернулся, пошел обратно к машине и распахнул дверцу водителя. Пэт осталась стоять на месте.

— Ты хочешь сказать, что не шутишь? — спросила она.

— Я же сказал, — повторил он. — Я не собираюсь обосновывать, объяснять, доказывать и так далее. Садись в машину.

— Мое белье еще не просохло. Алан, ты уверен?

— Тебе следовало бы снять блузку и юбку, чтобы оно высохло, — сказал Грофилд. — У меня та же беда.

— Его носки тоже никак не хотели высыхать, поэтому Грофилд снял их, и непривычное ощущение ботинок, надетых на босу ногу — особенно мокрых ботинок — раздражало его и выводило из себя, заставляя нервничать больше, чем обычно.

— Ты что, и впрямь не собираешься говорить об этом? спросила Пэт. — По-моему, это свинство.

— Поехали, — нетерпеливо сказал Грофилд. — Залезай в машину. Давай покончим с этим поганым делом.

Пэт с надутым видом подошла к машине с правой стороны и села. Они захлопнули дверцы, и Грофилд завел мотор. На запад, к Сан-Хуау, машин ехало немного, но те, что все же были, едва плелись. В противоположную сторону машины ехали сплошным потоком, и обогнать кого-нибудь было невозможно. Грофилд попал в колонну и катил со скоростью сорок миль в час, что, похоже, было здесь в порядке вещей. До поворота на Лойзу оставалось еще миль восемь.

С милю они проехали молча, потом Пэт сказала:

— Ты меня слышал? Я сказала, что ты, по-моему, заблуждаешься.

— Ты имеешь право на собственное мнение, — сказал Грофилд, не отрывая глаз от дороги. Пэт сердито зыркнула на него.

— На тебя зла не хватает, — заявила она. — Ты это знаешь? Зла на тебя не хватает.

— Пока я ничего не говорил, ты и горя не знала, напомнил ей Грофилд. — Тебя же предупреждали: не надо было ко мне приставать.

— Ты мог хотя бы обсудить это со мной.

— Нет. Я должен прикинуть, как могут развиваться дальнейшие события, — Грофилд взглядом дал Пэт понять, что он настроен на очень серьезный лад. — Важно то, что произойдет, а не личность убийцы. Мне наплевать, кто это сделал. Для меня важно подготовиться к грядущим событиям, чтобы пережить их.

Пэт ничего на это не ответила. Она молчала мили две, а когда, наконец, заговорила, тон ее смягчился.

— Прости, — сказала она. — Ты прав. Грофилд усмехнулся и похлопал Пэт по колену.

— Умница, — сказал он, главным образом для того, чтобы поднять ее боевой дух перед штурмом крепости. — Когда все кончится, мы оба сляжем с простудой, это неизбежно. А тогда сможем часами обсуждать убийство Белл Данамато.

— Уж не преминем, — согласилась Пэт.